Распятие, 1555
Взятие Христа под стражу, 1575

	Распятие, 1558
	Бичевание Христа, 1560

- Уже почти прошел, - ответил Тициан и рассказал о своих приступах и о том, как его лечили.
С тех пор как Чечилии стало известно, что Тициан во всем признался брату, она перестала скрывать свою беременность. Тихо и незаметно, как это бывает в природе у зверей и птиц, она приготовилась к родам, заранее разложив по углам пеленки, чепчики, шерстяные одеяльца; купила у аптекаря Дзанина кусок мыла и белый порошок, смущенно попросила Франческо, чтобы ребенка сразу же окрестили. Повитуха была уже наготове. И как-то майским утром, когда мужчины ушли в Сан Самуэле, родился на свет мальчик. А спустя еще два дня его окрестили в церкви и назвали Помпонио. Это лиловое, не очень-то приятное на вид существо странным образом отпугивало Тициана. Он испытывал чувство разочарования и раздражения, словно над ним неудачно подшутили. По дому разносился плач новорожденного. В комнатах толпились какие-то женщины. Зашли соседи; прибыли Цуккато с подарками. Потом принесли письмо из Кадоре от Грегорио, где рождению внука были посвящены лишь две строчки, а все остальное место занимало прошение, которое надлежало передать его светлости. Старик просил, чтобы его назначили провикарием железных и серебряных копей в Кадоре. К письму прилагался перечень его давних заслуг. Тициан немедленно ответил, написав, что дож, без всякого сомнения, благосклонно отнесется к его просьбе.
Под предлогом срочной работы он сбежал из дома, захватив с собой завтрак, и целый день провел в Сан Самуэле, даже спать остался там, в углу, не желая ссориться с женщинами, которые нарушили его покой. А он нуждался в покое, чтобы вновь выстроить все разорванные болезнью цепочки образов. Тициан набирался сил. Сколько раз по ночам, во время приступов, ему казалось, что он уловил самую яркую и самую живую идею из всех тех, что вынашивал относительно цветовых эффектов на открытом воздухе, и пытался разработать это в картине с изображением шести святых для Фрари или оживить их в вечернем свете, падавшем на «Мадонну Пезаро». Эффекты не удавались, несмотря на большое пространство, и это его мучило. Тогда он бросал кисти и разыскивал в мастерской какое-нибудь небольшое полотно в надежде, что ограниченное пространство даст ему наконец искомый ответ. В глубине мастерской, у окна, за старыми полотнами и нагромождением стремянок, в месте, укрытом от любопытных глаз, он занимался поисками, стараясь не поддаться разочарованию, которое тяжело переживал при виде красок, расплывающихся по фигурам, словно выцветших.
Франческо с подмастерьями покидал мастерскую всякий раз в одно и то же время на заходе солнца, оставляя Тициана одного. В солнечные дни по комнатам в это время суток разливался рассеянный свет, отражавшийся на листьях сада. Тициан рассматривал картины, отмечал ошибки; воображение его совершало кропотливую работу. И вдруг пришло решение: он понял, как и тогда, когда писал шесть святых для Фрари, каким должен быть горельеф в нише, и почувствовал образ святого Себастьяна. Святой же Николай представлялся ему облаченным в причудливо расшитую ризу.
Уже темнело, а он все бродил по мастерской в ожидании ночи.

Потом дни полетели один за другим, а вслед за ними недели, месяцы.
Как-то Франческо попросил Тициана повнимательней отнестись к Чечилии. Молодая женщина, будучи хозяйкой его дома и матерью его сына, чувствовала себя одиноко. Тициан сразу все понял и с живостью согласился с братом, однако заметил, что неверно думать, будто он не любит Чечилию; просто - брат тому свидетель - совершенно не остается времени приласкать ее или поиграть с сыном. Она же не только ни на шаг не отходила от малыша, но и готовилась принести второго ребенка.
Обескураженный этим, Тициан решил уехать куда-нибудь. Сначала он отправился в Мантую для встречи с тамошним герцогом, затем в Феррару, где принял участие в охоте на кабана в лесной чащобе близ устья По. В ушах не смолкал возбужденный лай собак и храп напуганных ружейной пальбой лошадей.
Стало ясно, что подобные забавы не для художника. Но за обедом в лесной хижине произошла встреча с неожиданно прибывшим Ариоссто, которого усадили за стол возле Тициана. Перемежая речь шутками и издевательствами по адресу шутов и придворных, елейно превозносивших доблести герцога, Людовико сообщил другу, что заново переписывает «Кассарию», и попросил его выполнить к ней иллюстрации.

стр 1 » стр 2 » стр 3 » стр 4 » стр 5 » стр 6 »

Рекомендуемые сайты:

• 

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание