Любовь земная и
Любовь небесная,
деталь, 1514
|
|
Адам и Ева, 1550
|
|
|
Любовь земная и
Любовь небесная,
деталь, 1514
|
|
|
|
Диана и Актеон,
1556-1559
|
Никола Поцца. "Тициан Вечеллио"
Тайна Сансовино
Рассуждения Якопо Сансовино о симметричном расположении городского ландшафта на большом полотне «Введение во храм» 21 вскружили голову Тициану. Он не предполагал, что архитектурная композиция сцены перед церковью доставить ему столько мучений, так как вовсе не собирался создавать проект или чертеж для строительства зданий. Композиция эта должна была изображать лишь фантастический, вымышленный город. Он отложил в сторону наброски архитектора
Серлио, которые Сансовино показал ему, и принялся расхаживать по комнате. Болели затекшие ноги.
Якопо тем временем красноречиво говорил о церквах Сан Фран-ческо делла Винья и Сан Сальвадор, показывал проекты лоджий для площади Сан Марко. Тициан время от времени останавливался, бросал взгляд на эскизы архитектурного ландшафта к «Введению во храм», смотрел сквозь стекло во двор, где было разбросано множество белых мраморных глыб, и вдаль за ограду, на холодную, подернутую рябью лагуну.
- Вас, того и гляди, за эти проекты церквей причислят к лику святых, - заметил он с целью отвлечь внимание собеседника от своей картины. - С того дня, когда вас назначили распорядителем работ в соборе святого Марка, чтобы привести в порядок всю эту огромную махину, похожую на торт с фисташками и цукатами, вы стали пользоваться милостью преданных папе сенаторов.
- Работаю как могу... Лишь бы хорошо платили. Они ведь тоже имеют право, накопив деньжат, спасать свою душу. К тому же, если разобраться, строительство библиотеки - доброе дело. В Сенате должны помнить Сансовино. Кто лучше меня соорудит подобное? Я досконально изучил древнюю архитектуру, хорошо знаком с постройками Брунеллески во Флоренции и Микеланджело с Рафаэлем в Риме. Кто принесет Венеции большую пользу, нежели я?
- Никто, конечно, - пробормотал Тициан. - Но вы скоро превратитесь в святого. Даже Аретнно заметил это. Впрочем, на мой взгляд, вы поступаете правильно.
Они говорили вполне серьезно, хотя Тициан и позволял себе чуть заметную иронию в адрес этого рыжеволосого спокойного и упрямого чужеземца, который знал множество интересных вещей о Риме, о папском дворе и рассказывал про куртизанок, монсиньоров и торговлю индульгенциями так, будто ничего, кроме этого, и не было в великом городе. Тщетны были усилия Тициана перевести разговор на станцы Рафаэля; хотелось услышать о них из уст мастера,
но стоило им разговориться наедине, без Аретино, как они выходили из себя и начинали поддевать друг друга.
Скульптор был вспыльчив и несдержан на язык, и лишь Аретино удавалось утихомирить его. Впрочем, если надо было царапаться и хулить, превозносить власть имущих или плести против них интриги, одного Аретино хватало тут на всех.
- Хороший мрамор, - заметил Тициан перед статуей Иоанна Крестителя.
Выполненный в человеческий рост, сухощавый, нервического склада, с буйными волосами Иоанн казался железным; на шкуре, опоясывающей его бедра, виднелись следы резца.
Польщенный замечанием Тициана. Якопо повернул фигуру на треноге, показав ее с тыльной стороны. Резкие удары резца, видные на спине и на ногах, придавали ей сзади еще более мужественный облик. В сколотых гранях грубо обработанного мрамора дробился свет.
- Славно вышло, - сказал Якопо. - Теперь примусь за полировку.
- Нет, нет! Оставьте как есть! - вырвалось у Тициана. Он смутился и сказал: - Простите меня, но здесь такие живые эффекты!..
Якопо усмехнулся:
- Самая лучшая часть работы только начинается. И вообще, хорошую заготовку способен сделать каждый, тогда как об искусстве скульптора судят по тому, как он отделывает мрамор.
Тициан не слушал. Незадолго до того он пытался возле рельефа «Мадонны с младенцем» высказать другу свои соображения о скульптуре, и, поскольку тот горой стоял за отполированную поверхность, Тициану захотелось самому взять в руки глину и попробовать что-то объяснить. Но он сдержался: показалось, что это будет неучтиво. Теперь же он силился понять, где художник, проживший много лет в Риме, мог набраться подобного упрямства:
у флорентийских ли золотых дел мастеров, исследуя ли античные мраморные статуи из римских раскопок, о которых Бембо и кардинал Гримани упоминали в письмах своим венецианским друзьям.
Тициан забрал эскизы «Введения во храм» и, распрощавшись с Якопо, оставил его наедине с работой.
Шагая в сторону Бири то по узким путаным улочкам, то вдоль лагуны, по которой осенний ветер гнал морскую пену, он продолжал раздумывать об архитектурном ансамбле для своей картины, безраздельно завладевшей всей его душой.
стр 1 »
стр 2 »
|
