Святой Себастьян 1574-1575
Сизиф, 1548-1549

	Святой Иоан Баптист в отшельничестве, 1541-1542
	Венера Урбино, 1538

Доспехи герцога Урбинского вороненой стали, висевшие на деревянном манекене вместе со съехавшим набок шлемом того же металла, были извлечены из кладовой. Возвратившись в мастерскую, Тициан внимательно оглядел доспехи и убедился, что шпага и жезл командующего находятся на своем месте, а именно на крюке у пояса. Интересно, что подумал Джироламо Депте, когда Тициан объяснил ему, что герцогиня Леонора решила забрать боевое снаряжение мужа и, кроме того, потребовала его оставшийся в мастерской портрет.
Изящные, покрытые насечкой доспехи были сработаны на славу; Тициан, сидевший за своим большим столом перед открытой «домашней книгой», залюбовался блеском безукоризненно отполированной стальной поверхности. Он даже сравнил ее с кожей Венеры на белом покрывале и вспомнил, как мечтал об этом холсте герцог Урбинский, как хотелось ему развеять чрезмерно серьезную атмосферу, созданную в доме его ученой супругой.
Опустив взгляд на столбики цифр в «домашней книге», он с отвращением поморщился. В отличие от брата в нем не было ни малейшей склонности к скрупулезным подсчетам, и записи он делал с трудом и неохотно. Его память хранила все надежнее любого реестра: десять багатинов сапожнику за новые подошвы; получить сотню золотых дукатов от Джакомо де Перго за «Убиение св. Петра Мученика». Пришлось добиваться справедливости через адвокатов: после того как работа заняла свое место над алтарем Сан Джованни-э-Паоло, приор братства, такая каналья, затеял нудное судебное дело, надеясь избежать уплаты по договору.
Тициан читал: «... 1537 - монашки из Сайта Мария дельи Анджели в Мурано не уплатили 500 дукатов за «Аннунциату».
«Эта хитрая лиса настоятельница, - подумал он, - решила объявить мне войну. Ничего, пусть обратится к Бонифацио де'Питати или Парису, посмотрим, что из этого выйдет. Хорошая живопись стоит денег».
Он разволновался и даже покраснел.
«Октябрь 1537 - Сенат требует закончить «Битву при Кадоре» во Дворце дожей или немедленно возвратить 1800 дукатов, полученных за должность государственного посредника начиная с 1517 года. Эта должность теперь перешла к Порденоне».
Словно гребец на галере, сидел он всю зиму на стремянке перед огромным, как площадь, холстом и, выбиваясь из сил, писал лошадей и доспехи, мертвые тела и кровь во искупление своих нынешних и будущих грехов.
«1538 - герцог Эрколе II, прибывший в Венецию на празднества в честь нового дожа Пьеро Ландо, увидел портрет своего отца Альфонсо и прислал 200 дукатов. Великолепная цена».
Понадобилось два года, чтобы молодой герцог по достоинству наградил художника.
На глаза попалась запись, посвященная королеве Изабелле, супруге Карла V, которой он послал в дар, по наущению Пьетро Аретино. «Аннунциату», но, получив картину, августейшие персоны и не подумали выразить благодарность. Они лишь распорядились, чтобы двор в Неаполе выплатил художнику триста мер зерна, торжественно обещанные в свое время императором. Прочих вознаграждений нужно было ждать еще два года и за это время написать для генерала д'Авалоса множество картин, прославляющих его военный гений. Может быть, тогда генерал соблаговолит оказать протекцию в получении сыном Тициана Помпонио обещанной должности каноника. Так сказал дон Лопе Сориа из Венеции; теперь и этою предстояло ублажить портретом или каким-нибудь пейзажем.
Тициан обладал способностью приносить людям такую славу, какой не было даже у Карла V. Он сделался в этом смысле истинным императором и, минуя министров с казначеями, даровал бессмертие тем, кого изображал.
Далее в «домашней книге» было написано: «...январь 1539 - Скончался в Ферраре Порденоне; говорят, выпил что-то ядовитое. Господь, прими с миром душу этого интригана, маляра-недоучки. К нему шли, потому что он дешево брал».
Вот и еще одна новость. «28 августа 1539 - главный канцлер Франчески заверил меня в том, что Сенат большинством голосов постановил вновь назначить Тициана государственным посредником с выплатой 100 дукатов в год».
Он поблагодарил в душе своего брата, который терпеливо в течение многих лет заносил в эту книгу факты и дела, но совершенно беспристрастно, без всяких оценок. Минули те времена, когда достаточно было подписанного договора: вот, мол, синьоры, полотно и вот сколько вы должны заплатить. Теперь же, даже имея в руках заверенные нотариусом бумаги, нельзя было спокойно жить. Тициан опять вспомнил об этом проходимце Джакомо де Перго, отыскал страницу с его именем и тут же со злостью перевернул ее. Он уже давно признался сам себе в том, что неспособен к написанию длинных бумаг. Проходили годы, а память удерживала все. Например, долг дядюшке Фиги - четыре маркетто за деревянную раму для «Ассунты» или жалованье сестре Орсе за шесть месяцев работы по хозяйству. Все удерживала память, в том числе и забывчивых должников. Можно было бы преспокойно сжечь эту книгу, не страшась потери ни единого багатина.
Он переворачивал страницы. Напротив даты 10 января 1542 года обнаружилась строка о том, что в свое время Герарди получил от него в долг два дуката и не отдал. Эта короткая, похожая на змеиный укус запись разбередила память, и вспомнилось, как в Венецию по приглашению Аретино приезжал Вазари, чтобы выполнить декорации к постановке «Таланты», пьесы, которую труппа «Семпитерни» собиралась показать по окончании карнавала.
Театр Каннареджо, где Тициан когда-то смотрел Рудзанте, почти не изменился, зал выглядел по-прежнему, однако Вазари украсил его в духе Микеланджело мифологическими сценами. Здесь были Нептун, Протей, Главк и прочие персонажи: святые, наяды и амуры со своими стрелами; рядом в нишах разместились аллегории: Щедрость, Согласие, Стойкость, Справедливость. На все это падал свет от установленных под потолком стеклянных шаров, наполненных водой, позади которых горели свечи.

стр 1 » стр 2 » стр 3 »

Рекомендуемые сайты:

• 

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание