Мученичество Святого Лаврентия, 1567
Благовещение, 1562-1565

	Троица во Славе, 1552-1554
	Похищение Европы, 1559-1562

Священник Помпонио, обойдя сад на Бирн и заглянув в окна Тициана и в опустевшую мастерскую, позвал:
- Катарина, Катарина! Женщина выглянула в окно:
- Ой, это вы!
Помпонио взбежал по лестнице лоджии. Катарина, с грустным лицом, прямая как столб, медлительная, показалась ему еще более глупой, чем обычно.
- Как поживает мой брат?
- Синьор куда-то ушел с санитарами.
- А как отец?
- Хорошо.
Сквозь приоткрытую дверь Помпонио увидел его спину среди картин.
Тициан перенес в большую комнату с выходящими на лагуну окнами последние полотна. «Пьета» стояла посредине у стены.
Прежде чем войти, Помпонио постучал по косяку двери и громко поздоровался. Тициан сдержанно ответил на приветствие и, оглядев одежду сына с красным крестом, какую носили все, кто помогал заболевшим, сощурился в иронической усмешке:
- Стало быть, и в самом деле чума. Помпонио развел руками.
- Каподивакка говорит то же самое, - продолжал Тициан. - Сколько открыто лазаретов?
- Не знаю. В Сант Эразмо, в Мадзорбо в Сан Джакомо ин Палу.
Старик смотрел на него и молчал.
- Есть нечего. Люди молят о помощи, а мы отвечаем им как можем. Дайте мне хлеба, если у вас осталось. Я со вчерашнего утра крошки во рту не держал.
Старик изумленно поглядел на него:
- Со вчерашнего утра?
- Да. И если можно, то несколько сольдо. Тициан дернул шнурок звонка.
- Катарина! - крикнул он. Женщина появилась.
- Накормите монсиньора. Дайте ему все, что у вас есть. Он со вчерашнего утра голодный.
Помпонио стоял.
- Ну, ступайте же и ешьте. Потом возвращайтесь сюда. Да закройте за собой дверь, - сказал Тициан вслед Помпонио.
Заперев дверь на щеколду, он прислушался к шагам и голосам сына и служанки в соседней комнате. Затем выдвинул ящик и нашарил там в коробке несколько золотых и серебряных монет, пригоршню багатинов.
Его насторожило какое-то шпионское выражение глаз Помпонио, которые с деланым безразличием бегали по картинам, большому секретеру, двум шкафам, мешку в углу. Наверное, охоч до вещей. Может быть, потому и вернулся в церковь к дону Капоморо.
Помпонио долго сидел с Катариной так, словно у них был целый обед. Вернувшись в мастерскую, он поблагодарил отца и взял монеты, которые старик приготовил для него.
- Если понадоблюсь, ищите меня в церкви, - сказал он на прощание.
Ближе к вечеру Тициан вновь выдвинул ящик и пересчитал оставшиеся деньги, желая убедиться в том, что визит Помпонио ему не приснился, хотя он уже давно не верил в призраки.
- Что вы ему дали? - спросил он Катарину.
- Немного хлеба, горячего бульону, стакан вашего вина, потом еще сыр...
- Браво! Ему повезло!
- Он мне рассказывал о несправедливости и горе, - ответила служанка. - Вот ведь несчастье!
- Вам недостаточно тех ужасов, про которые рассказывает Орацио, постоянно рискующий жизнью в лазаретах вместе с санитарами?
- Да, конечно, но монсиньор такой достойный человек.
- Достойнейший. Хватит, ступайте.
Орацио, который ночевал в опустевшей мастерской, - даже Джироламо Денте, укрывшийся на зиму в Ченеде, больше не появлялся, - разговаривал с отцом только на расстоянии. Целыми днями он вместе с санитарами сжигал вещи больных чумой. Возвращался глубокой ночью, и если видел в комнате отца зажженные свечи, то здоровался с ним, не переступая порога. Он рассказывал, что санитары вывесили приказ убивать всех бродячих собак и кошек на улицах. В Сан Клементе и Сан Ладзаро построили еще несколько чумных бараков для заболевших, лодки не успевали перевозить трупы через лагуну на Лидо, где их зарывали в ямы.

стр 1 » стр 2 » стр 3 » стр 4 » стр 5 »

Рекомендуемые сайты:

• 

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание