Распятие, 1555
Взятие Христа под стражу, 1575

	Распятие, 1558
	Бичевание Христа, 1560

Он вдруг с удивлением заметил, что проработал несколько недель кряду без единого дня передышки. Вспомнилась Венеция, Франческо и Чечилия, хлопотавшая, должно быть, по хозяйству и, наверное, не свыкшаяся еще с домом в Ка'Трон.
Перед отъездом в Конельяно - только теперь пришло на память - он получил из Сената письмо с угрозой лишить его должности государственного посредника в случае, если не будет немедленно возобновлена работа над «Битвой». В письме подчеркивалось, что художник, на протяжении пяти лет ежегодно получая сто золотых дукатов, не сделал ни единого мазка. Тициан стал обдумывать, как, не ударив в грязь лицом, ответить Сенату или даже его светлости, самому дожу, и сослаться на плохое здоровье. Не мог же он, в самом деле, страдать от неимоверной венецианской духоты! Потому и пустился в Конельяно за целительным воздухом, а заодно согласился услужить этим несчастным монахам из Скуола Санта Мария Нова. Его светлость, разумеется, понимает, что, останься Тициан в городе, Венеция потеряла бы не только дукаты, но и самого художника; в то же время в Республике нет равного ему мастера, способного достойно изобразить славные деяния отечества.
Летом он, конечно, вернется к работе над «Битвой» и начнет ее с изображения коней на мосту. Он - человек чести, и если дал слово, то сдержит его, но в свое время. Потому что он все-таки художник, а не гребец с галеры и надеется, что его светлость и сенаторы понимают это.
С высоты лесов, где Тициан примостился словно птица на жердочке, сквозь прятавшие его от любопытных глаз камышовые циновки хорошо была видна площадь с окружавшими ее домами, а дальше, за соломенными крышами, простиралась затянутая голубоватой дымкой долина. Приводила в содрогание бедность городка, неожиданно открывшаяся ему во всей своей ужасающей неприглядности. Но жизнь шла своим чередом. По улицам сновали прохожие, скрипели на мостовой телеги с мешками и сеном, куда-то несли свой скарб крестьяне, проходили рабочие с мотыгами и лопатами. Тициан начал даже гордиться тем, что прожил несколько недель среди этих людей, стал понимать их беды и радости, полюбил их, забыв обо всем остальном мире.
Потом ему вспомнилось, что и в Венеции бывало такое, когда неделями его не отпускала одна-единственная мысль и ничто другое не могло заинтересовать. С улыбкой вспомнил он и об Альфонсо д'Эсте с его пушками и пальбой на лужайке перед замком в Ферраре под громкие крики ликующей толпы. Захотелось повидать Мантую, познакомиться с тамошней знатью. И, кто знает, вдруг удастся предпринять дальнее путешествие в Рим, чтобы самому увидеть станцы и потолок Сикстинской капеллы, чтобы поцеловать руку кардиналам, выбрать из них покровителя для себя и, наконец, преклонив колени перед Львом X, вызваться написать его портрет. Возникло желание встать в один ряд с художниками, которые своим творчеством облагораживают мир, придают ему законченные черты. Такими художниками были для него Микеланджело и Рафаэль. Бастьяно Лучани сообщил немаловажные подробности о Микеланджело; например, как тот на равных разговаривал с папой Юлием II, когда высекал для него надгробие, а потом в ответ на неблаговидное к себе отношение повернулся к нему спиной и укрылся во Флоренции. После взятия города папа отдал своей гвардии распоряжение разыскать скульптора и доставить его к себе живым или мертвым. Место, где скрывался мастер, было обнаружено, и сам он доставлен пред светлейший лик с веревкой на шее. Его силой заставили просить на коленях прощения и вырвали клятву безотлагательно закончить брошенную на полдороге работу над скульптурами, после чего папа одарил Микеланджело пятьюстами скудо.
Тициану уже не терпелось поскорее закончить фасад Скуола, расписаться в получении дарственной на дом в Арфоссо я возвратиться в Венецию. Плата за фреску не стоила времени, потерянного в маленьком городке, который заведомо не мог принести ему никакой славы. Он яростно дописывал изображения евангелистов на пилястрах, просыпаясь с первыми лучами солнца и без устали трудясь целый день вплоть до наступления сумерек. Сразу же после ужина его обычно разбирал сон. Тогда он покидал трактир «У коновала», медленной, нетвердой походкой, словно опьяневший, шел к монастырю, поднимался по лестнице и проходил по коридору в свою келью.
Как подкошенный падал он на тюфяк, чтобы вновь проснуться на рассвете с первыми ударами колокола.
Но однажды утром, как всегда, когда случалось заканчивать большую работу, он приказал убрать камышовые циновки и леса. Хотелось хоть немного самому полюбоваться фреской: девой Марией, евангелистами на пилястрах. И он прохаживался среди пораженных красотой его работы жителей городка, собравшихся на площади перед фреской и на все лады восхвалявших мастерство художника.
Подручный каменщик помог уложить баул и, водрузив вещи на тачку, довезти их до почтовой станции. Тициан оставил на его попечение свой новый дом в Арфоссо.

стр 1 » стр 2 » стр 3 » стр 4 » стр 5 » стр 6 » стр 7 » стр 8 » стр 9 »

Рекомендуемые сайты:

• 

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание