Распятие, 1555
|
|
Взятие Христа
под стражу, 1575
|
|
|
Распятие, 1558
|
|
|
|
Бичевание
Христа, 1560
|
Никола Поцца. "Тициан Вечеллио"
Венецианский театр
Холодной, ветреной ночью при свете полной луны они вышли на широкую набережную, свернули под навес и, пройдя через двор, неожиданно для себя очутились в большом просторном помещении - театре. В глубине зала, освещенные фонарями, виднелись простые немногоцветные декорации: дом, переулок, трактир.
На сцене находились два актера. Пожилой, стоявший поодаль, с любопытством наблюдал за молодым (Рудзанте), который то взмахивал руками и раскачивался, словно пьяный, то приходил в себя и продолжал говорить. Заикаясь, сбивчиво он обращался к кому-то за сценой (предполагалось, что его воображаемому собеседнику тоже лет двадцать), повествуя о чем-то очень важном, чему был свидетелем. Тот не понимал.
«Нет, нет, друг мой, и слышать не хочу о вашем отъезде. Кстати, давно собирался спросить: как поживает Нюя, дама сердца моего, ваша знакомая?»
Голос Рудзанте звучал мягко и в то же время резковато, с приятной хрипотцой. Изменив тон, Рудзанте отвечал голосом друга:
«Ваша Нюя... так заважничала, что теперь и не посмотрит на вас! Едва вы отправились восвояси, как она завела шашни в Падуе с конюхами кардинала; а когда и те уехали, появилась в Венеции с компанией каких-то головорезов и висельников. Как вам это нравится? Моя дружба ей больше не нужна, хотя из уважения к вам, друг мой, я в ваше отсутствие частенько ее навещал. А теперь ей самой, черт побери, захотелось стать сорвиголовой. Так что, она вас и не узнает в таких лохмотьях...»
Рудзанте опять заговорил своим голосом: «Не может быть! Она увидит меня, сразу все поймет и улыбнется так нежно... Давай тотчас же ее разыщем».
Голос приятеля: «Опасно, друг мой. С ней эти отчаянные головорезы».
Рудзанте: «Кто может быть отчаяннее меня? Ступайте со мной, и вы увидите, кто здесь самый отчаянный. Как возьму в руки копье, сразу все догадаются, что я пришел с войны. Буду разить наповал, вот так... Я не шучу, друг мой!»
Пауза.
Голос приятеля: «Рудзанте, она сама идет сюда. Вот она!»
Рудзанте: «Эй, погоди, подружка! (Обращаясь к Нюе.) Не замечаешь? Я вернулся».
Рудзанте (имитируя женский голос, с угрозой): «Ах, это ты, Рудзанте! Живой, как я погляжу! Весь в лохмотьях и с лица сошел. Видать, разбогател».
Рудзанте: «Уйму наработал, и все для тебя: притащил обратно собственную шкуру в целости и сохранности».
Рудзанте (голосом Нюи): «Ах шкуру? Ну, спасибо! Еще, чего доброго, подцепил скверную болячку под какой-нибудь юбкой!»
Рудзанте: «Вовсе нет. Сам здоровехонек, и руки-ноги на месте!»
Рудзанте (ядовитым голосом Нюи): «Чихать мне на твои руки-ноги! Знаю, подцепил небось заразу. Нет уж, я пошла».
Рудзанте: «Погоди хоть немножко!»
Рудзанте (за Нюю): «Нечего мне здесь делать. Пусти».
Рудзанте ( с ораторским пылом): «А как же моя любовь? Ведь я воротился с войны, чтобы досмотрен» на тебя!»
Рудзанте (злым голосом Нюи): «Посмотрел, и хватит! Я не собираюсь мыкаться с тобою всю жизнь. Есть добрый человек, который меня любит. Когда еще подвернется такое?»
Рудзанте: «Он не может любить тебя так же, как люблю я!»
Рудзанте (бархатным голосом Нюи): «А знаешь, Рудзанте, кто мне милее всех? Тот, кто доказал свою любовь!»
Рудзанте: «Я докажу!»
Рудзанте (презрительным голосом Нюи): «Что толку мне в твоих теперешних доказательствах? Хлеб-то каждый день нужен».
Рудзанте подал пожилому актеру знак выходить, а сам спрыгнул в партер. Менато, второй актёр труппы, прошелся мелкими, плавными шажками вдоль рампы. Тут пожилой рассмеялся и спросил:
- Кто же у нас будет за Нюю?
- Я, - ответил Рудзанте.
Сидя на скамье, Тициан не сводил глаз с его худощавого, с большими глазами и темной бородкой лица. В тонком, хрупком теле актера, в его движениях, в богатом красками тембре голоса ощущалась напряженная жажда жизни. Под этими лохмотьями скрывалось нежданное сокровище мыслей, судьба, полная лишений, несправедливостей и преждевременных утрат.
стр 1 »
стр 2 »
стр 3 »
стр 4 »
стр 5 »
стр 6 »
стр 7 »
стр 8 »
стр 9 »
|
