Портрет Пьетро Аретино, 1545
Портрет Якобо Страда. 1567-1568

	Кардинал Фарнезе, 1545
	Славянка, 1510

- Передайте ему все, что я вам сказал. Что я благодарю его за оказанную честь, что мне лестно его предложение и что я приеду в Феррару в свое время, то есть когда закончу работу для церкви Фрари: я обещал им сделать эту «Ассунту»... Вот она, перед вами.
- Но я же не могу составить в таком духе послание моему герцогу!
- А почему бы и нет? Ну, напишите, если вам больше нравится, что я возвратился от него измученный тамошним обхождением. Жесткое мясо с сыром, какой-то жалкий салат, каштаны с апельсинами и дешевое вино, от которого у меня случился запор. Мы в Венеции, знаете ли, привыкли к более изысканному столу!
Совершенно убитый этой тирадой, Тебальди отвесил поклон, мысленно проклиная скаредный характер Первоприсутствующего палаты, обращавшегося с гостями, словно с солдатами в казарме. Тем временем Тициан спустился по лесенке и подошел к нему с радушной улыбкой.
- Скажите герцогу, - тихо сказал он послу, довольный разыгранной комедией, - что я сейчас делаю эскиз сказочного сюжета для его рабочей комнаты... ну, скажем, «Вакханалию». По объясните, что придется потерпеть, что я надеюсь на милость герцога и полагаюсь на его доброту.
Услышав такие сказанные едва ли не сердечным тоном слова, Тебальди воспрянул духом и вновь принял церемонный облик.
- Я постараюсь действовать в ваших интересах, - молвил он. - Вам известна страсть герцога к картинам,.. Не знаю откуда, наверное, от Бембо, но ему известно, что у вас есть картина, которую вы конфиденциально называете «Прелестная кошка»47. Вы не хотели бы?..
- Пет, мессер, я бы не хотел. «Прелестная кошка» обещана ей же самой за ее доброе ко мне отношение. В Венеции нет женщины спокойней и терпеливей, чем она.
Это было сказано столь проникновенно, столь убежденно, что у Тебальди не нашлось других слов. Распрощавшись с хозяином, он удалился. Тициан закрыл дверь и вернулся в комнату: ему было смешно.
- Простите меня, Франческо, но посол Тебальди неимоверный интриган. Всем этим разносчикам сплетен необходимо время от времени давать встряску, если хочешь, чтобы тебя уважали. Герцог Альфонсо увяз в политике, в интригах с папой и французским королем. Даже после заключения мира Венеция не спускает с него глаз. А что до денег, то он страшный сквалыга. Ну что ж, вы тут продолжайте, а я немного отдохну.
Он вышел в другую комнату и, сняв с себя парадные одежды, в которых принимал Тебальди, задумался, стоя у выходившего в сад окна. Сквозь зеленые листья пробивался солнечный свет. «Прелестная кошка» смотрела с маленького холста на мольберте словно в ожидании ответа.
Тициан нарочно не торопился. Он убирал в шкаф одежду, а сам исподтишка поглядывал на ее открытую рубашку в мелких складках спадавшую с плеча.
«Оставьте так».
Рубашку он сдернул с нее сам, охваченный неистовым желанием увидеть чуть розовый сосок, голубоватую впадинку между грудей и светлый огонь прекрасных длинных волос, рассыпавшихся вокруг.
«Вы мне нравитесь, но не настолько, чтобы жениться на вас. Вы сами видели, что такое для меня живопись: она теперь и спит со мной! Я не создан для женитьбы, да и мы с вами не созданы друг для друга. Разве не так? Подобной красоты я никогда еще не встречал. Значит, придется вас сторожить. Потому что мои друзья, готовые позариться на ваши прелести, только и станут ждать, чтобы я на мгновение отвернулся. Сгорая от страсти увидеть вас обнаженной и целовать ваши ноги, они осыпят вас подарками - шелковые платья, кисея, ожерелья, серьги, дорогие камни...»
«Прелестная кошка» улыбалась.
«Сейчас мы расстаемся на несколько недель. Я замыслил «Лукрецию», а потом «Флору». Но не плоть ее, а свет от плоти, от белой шелковой рубашки, наброшенной спереди. Знаете ли вы, что я закончил «Саломею»? Броканелла, когда позировала, казалась ангелом, а на самом деле - земная женщина со всеми причудами. Ей не сиделось на месте. Она оставляла поднос, разгуливала по мастерской, заглядывала во все углы, выдвигала ящики шкафов. «Вы - огонь, Броканелла, - говорил я, - посидите спокойно. На подносе, который у вас в руках, должна лежать голова Иоанна Крестителя, но я еще не знаю, какое у него лицо». Тогда она поворачивается и говорит: «Ваше, стариковское, мессер». - «Приятно слышать, Броканелла, что у меня лицо святого». - «Я сказала не святого, а стариковское. Вашей голове самое место на этом подносе». - «Разве могут, Броканелла, добрые, хорошие девочки так говорить?» А она на это: «Я из вашего рисования поняла, что вы старик. Вам скоро уже на тот свет пора». - «Ничего плохого нет в том, чтобы предстать перед Господом, Броканелла. Но вы ошибаетесь. Именно старики по-настоящему смотрят на девиц, знают, как дотронуться до них, умеют приласкать, даже обнять. Кто помоложе, те витают в облаках и не способны по достоинству оценить истинную красоту. Только глядят на все. Перед вами скромный пример умудренности, Броканелла. Я был бы неправ, что-либо затеяв. Вы для меня всего лишь натура, а не живая женщина, источник наслаждений. Благодарю вас».

стр 1 » стр 2 » стр 3 » стр 4 » стр 5 » стр 6 » стр 7 »

Рекомендуемые сайты:

•  фен дайсон купить тула

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание