Любовь земная и
Любовь небесная,
деталь, 1514
|
|
Адам и Ева, 1550
|
|
|
Любовь земная и
Любовь небесная,
деталь, 1514
|
|
|
|
Диана и Актеон,
1556-1559
|
Никола Поцца. "Тициан Вечеллио"
Аретино в Риальто
И я, всегда стремившийся бичевать негодяев и защищать честных, - он поднялся с кресла и раскинул руки, словно комедиант, - отдаю себя вам, чада правды и друзья чужеземцев, вам, блюстители справедливости и служители милосердия. О, всеобщая отчизна, о, пристанище всех племен! О, свобода для всех, великое прибежище! Богу угодно, чтобы оно процветало в веках, чтобы весь мир изумлялся, что такое место - словно вопреки природе - благословенно великолепием зданий и храмов, добродетелями и богатством, славой и почетом. Пусть умолкнет Рим! В Венеции еще нет злых душ, тиранически подавляющих свободу!
Тициан и не заметил, что Марколини, ретировавшийся в темный угол комнаты, беззвучно смеялся над этой пышной тирадой. Оба позабыли про него.
Несколько дней спустя Аретино появился в мастерской Сан Самуэле с ответным визитом.
Снова долгие разговоры. Аретино стремился приобщить художника к своим делам и использовать его как орудие. Он всячески давал понять своим друзьям в Мантуе, Ферраре и Риме, что Тициан отныне на его стороне и что впредь выбор лиц для увековечения их в живописи будет зависеть и от его слова.
Тициан с недоверием и опаской ожидал этого визита и все бродил по мастерской, злясь на самого себя за мнительность. Зашел он и в дальние комнаты, где обыкновенно не бывал, решив навестить До-менико Кампаиьолу, который в это время точил ножи для резьбы по дереву. Перед мастером на рабочем столе лежали две грушевые дощечки с нанесенным на них рисунком.
- Вы, Кампаньола, могли бы работать лучше, - заметил Тициан, кивнув на дощечки. - Вам достаточно лишь захотеть. И отошел, чтобы вместе с Франческо подровнять выставленный для обозрения строй картин.
По дороге обратно, в другую часть здания, Франческо шепнул:
- Хочу вас предупредить. Здесь поговаривают, что Аретино - отпетый проходимец и что у него полно врагов.
- Ну и что? - с раздражением воскликнул Тициан.
- Мы люди мирные, - продолжал Франческо. - Работаем ради вашей славы... Ради вашего таланта.
- Ох, Франческо, - ответил Тициан. - Разве этого достаточно? Уважение к нам со стороны правителей меркнет с каждым днем, и чтобы этот огонь не погас, нужно раздувать его всеми способами. Я надеюсь, вы слышали о том, как ведет себя некий юный неуч по имени Пордеионе. Этот герой явился в Рим, нахватался там чего-то понемногу у Рафаэля и Джулио, а теперь приехал к нам, чтобы здесь мазать на высоких стенах изображения святых с их чудесными деяниями. Собирается, видите ли, тягаться с Пальмой и со мной! - Тициан разразился смехом. - Пускай попробует! Пускай! - восклицал он.
- А мы выставим «Святого Петра Мученика» для Сан Джованни-э-Паоло. Братство и Пальму пригласило участвовать в состязании. Померяемся силами!
Он оживленно захлопал в ладоши, словно кому-то аплодировал, и, наклонившись над своим большим столом, принялся искать какие-то листы.
- Извините... - сказал Франческо.
- Не нужно извиняться, я не услышал ничего плохого. Вы же знаете меня. Я как бегущий конь: то пугаюсь каких-то теней, то меня одолевают мухи, то раздражают погонщики. Не выношу удил, ненавижу людей, кричащих мне в уши. Знаю сам, куда мне бежать и что делать.
- Ну, конечно, конечно... Вам решать, - ответил Франческо и удалился.
Тициан, взяв в руки рисунки Вальбеллуны, подумал, что чересчур легко согласился принять Аретино, не побеспокоившись о возможных последствиях этого визита. Ему было известно, что писатель долгое время жил в Риме, дружил с дворами Урбино, Феррары, Мантуи, водил дружбу с художниками и был на короткой ноге с крупнейшими из них. Он не просто входил в их дома на правах друга, но свободно разбирался в теории живописи, понимал толк в форме, цвете и главным образом был знатоком и ценителем идей,
тех самых, которые, по словам Бастьяно Лучани (кстати, прозванного Дель Пьомбо за его монашескую должность: он запечатывал свинцом папские послания), стекались в Рим со всех концов света.
Тициан разместил малые полотна в мастерской, установив их на нужном уровне и в правильном освещении. Доска для Пезаро была почти закончена, алтарный образ со святым Николаем для Феррары находился еще в работе; как раз в эти дни художник тщательно выписывал облачение святого Николая, столь причудливо украшенное, что можно было только позавидовать.
стр 1 »
стр 2 »
стр 3 »
стр 4 »
стр 5 »
стр 6 »
|
