Любовь земная и
Любовь небесная,
деталь, 1514
|
|
Адам и Ева, 1550
|
|
|
Любовь земная и
Любовь небесная,
деталь, 1514
|
|
|
|
Диана и Актеон,
1556-1559
|
Никола Поцца. "Тициан Вечеллио"
Ужин в доме Аретино
- Вы могли бы, не теряя времени, пустить в дело ваш талант и написать диалог о римской живописи сравнительно с венецианской. Начните с Джорджоне, потом возьмите Тициана и сравните его с Рафаэлем и Микеланджело.
Польщенный Дольче заулыбался.
- Вы думаете, я смогу? - спросил он.
- Конечно, сможете! Вам недостает лишь смелости мысли, потому что вы живете вопреки природе. Подумать только, девственник в таком возрасте!
- Опять вы смеетесь над ним, Пьетро, - укоризненно заметил Тициан.
- А что? О чем говорить с этим святошей? Читать ему «Отче наш»? Я призываю его приобщиться к светской жизни, занять в ней свое место. В его возрасте я успел перетанцевать со всеми римскими шлюхами. Меня обожали. Сейчас Людовико пишет слабо, потому что не знает света. Ему хочется славы? Тогда пусть ублажает женщин, которые знают толк в мужчинах. Дайте ему, например, мою Пьерину, - сказал он, увидев, как та подходит, и обнимая ее за талию. - Что из этого получится? Пьерина, позовите Кьяру, пусть придет.
Сансовино с Тицианом, которые без удовольствия отнеслись к уходу Микьеля, так как жаждали выпытать его торговые секреты, имена перекупщиков и подробности о его высокопоставленных друзьях, услышав, что Аретино зовет Кьяру, воспрянули духом. Художник, опершись локтями на стол, принялся разглаживать свою бороду в ожидании, когда явится эта смуглая тревизанская блондинка с темными глазами. Она говорила певучим голосом и любила шутки. Аретино успел шепнуть ей, что Дольче - еще невинный мальчик и что ей надлежит постараться разжечь его страсть здесь же, на глазах у всех.
Кьяра смотрела из-за занавески на пресыщенных синьоров, соображая, каким образом она это сделает. Молодой человек, которого ей предстояло распалить, походил на деревянного паладина в панцире, но, может статься, приятного на вкус.
Наконец она вошла. При ее появлении сотрапезники дружно встали. Аретино громко позвал Людовико, укрывшегося в углу у окна:
- Эй, вы, подойдите сюда и воздайте должное Венере. Это будет достойным предисловием к вашим диалогам о живописи.
Людовико, неуклюже пробираясь среди кресел и подушек, приблизился к хозяину дома.
- Садитесь, - сказал тот ему и, указав на женщину, торжественно произнес: - Имя ей - Венецианка, а вскорости пожалует и Римлянка.
Коробила напыщенность этих прозвищ, и Тициан то и дело недовольно ворчал в бороду. Весь радостный облик прелестной полнотелой блондинки словно говорил, что она выросла в достатке, среди веселья и наслаждений.
- Вы могли бы начать ваш диалог о живописи с тонких рассуждений о добродетельной красоте...
- Ох, ну при чем здесь это? - вырвалось у Тициана; он повернулся к ухмылявшемуся Марколини.
- Как при чем? - с готовностью возразил Аретино. - Вы меня вынуждаете ответить, дражайший друг. Писатель, который печатается у этого ханжи Джолито и раз в неделю посещает бенедиктинцев в Сан Джорджо Маджоре, сможет добиться успеха, лишь ублажая знатных женщин. Известно ли вам, мой друг, что именно они заправляют зрелищами и настоящей литературой в Венеции: Морозина дель Тревизан, родственница светлейшего Гритти, или несравненная Пик-карда, которая божественно читает Петрарку?
Они-то и сдерживают бешеное пламя инквизиторов, ибо тупоголовые мужья их способны лишь играться с лотошными карточками. Людовико, если хотите издавать настоящие книги, вам нужно сделать решительный шаг.
Словно давая понять, что тем самым ответил Тициану, он обратился к Марколини:
- А что скажете вы, сведущий в жизни молчун?
- Скажу, что если он придумает что-нибудь новенькое, то я немедленно затребую у сенаторов разрешение печатать его, а нет - так пусть идет к своему Джолито.
- Правильно, но и тогда он будет иметь успех, только если его фантазии придутся по вкусу женщине, ибо она - центр мироздания, загадочная чащоба, лабиринт, благоухающий лесными ароматами, а в глубине души ее - огонь.
стр 1 »
стр 2 »
стр 3 »
стр 4 »
|
