Взятие христа под стражу, 1575

Одновременно Тициан работал над «Поклонением Святой Троице», находящимся в Прадо: это большое полотно было ему заказано Карлом V во время пребывания в Аугсбурге, и художнику понадобилось почти четыре года для его завершения. Сложная иконография, порожденная религиозной экзальтированностью мадридского двора, образующего в картине как бы единое целое с Небесным царством, позволила по-разному интерпретировать произведение, считавшееся то изображением Рая, то – «Страшного суда». Справа в ракурсе под фигурами Карла V, его жены Изабеллы, принца Филиппа и других высокопоставленных особ появился и автопортрет Тициана, словно художник хотел засвидетельствовать свою принадлежность к этому миру, свою связь с ним.

Также для Габсбургов, между 1553 и 1554 годами, он завершил «мифологические поэзии» с очевидным эротическим смыслом (обе находятся в Прадо): «Венеру и Адониса и Данаю». Если Даная представляет собой по существу вариант картины, выполненной десятью годами раньше для семьи Фарнезе (вместо амура здесь появляется - что более соответствует тексту Овидия - фигура старой кормилицы, собирающей в фартук золотые монеты, в которые превратился Юпитер, чтобы овладеть молодой девушкой), то картина «Венера и Адонис», напротив, сама стала прототипом многочисленных реплик. В обоих случаях встреча возлюбленных происходит на фоне теплого света заката, когда мягкие красочные тона как бы растворяются друг в друге. Фигуры молодых обнаженных женщин, несомненно, вдохновлены скульптурами Микеланджело – «Авророй» и «Ночью» из капеллы Медичи, однако истинно тициановским остается колорит картин, где краски словно мерцают от пронизывающего их света, подчеркивая экстатический накал чувств.

Захватывающей поэтической силой отличается также «Венера перед зеркалом» из Вашингтона (1554-1555), иконографически восходящая к знаменитой римской статуе богини из собрания Медичи.

В конце пятидесятых годов Тициан завершил три значительных алтарных образа. В 1557 году он закончил «Благовещение» для церкви Сан Доменико Мадлсоре в Неаполе; в 1558 – «Распятие Христа с Мадонной» и «Святыми Домиником» и «Иоанном» для церкви Сан Доменико в Анконе и в 1559 – «Мученичество святого Лаврентия» для венецианской церкви Крестоносцев (впоследствии - церкви Иезуитов), заказанное ему в 1548 году Лоренцо Массоло. Все три алтарные картины, среди которых высоким живописным качеством выделяется венецианская, имеют общие стилистические черты: в них Тициан обратился к ночным сценам, используя совершенно новую живописную технику. Густая красочная магма из сгустков красочного пигмента, как бы пронизанного светом (белила, камедь, ярко-желтый, карминно-красный) образует поверхность картины, создавая эффект освещения, исходящего изнутри. Эта техника, которой Тициан будет пользоваться до самой смерти, замечательно описана Марко Боскини на основе свидетельства Пальмы Младшего, в молодости бывшего учеником Тициана: «Тициан покрывал свои холсты красочной массой, словно служившей основанием для того, что он хотел в дальнейшем выразить. Я сам видел также энергично сделанные подмалевки, нанесенные ударами густо насыщенной кисти чистым красным тоном, призванным наметить полутон, либо белилами. Той же кистью, окуная ее то в красную, то в черную, то в желтую краску, он придавал рельефность освещенным частям. С этим же великим умением, при помощи всего лишь четырех мазков, вызывал он из небытия обещание прекрасной фигуры... Заложив эти драгоценные основы, он поворачивал свои картины лицом к стене и порой оставлял их в таком положении месяцами, не удостоив даже взглядом: когда он брал их снова в работу, он разглядывал их с суровым вниманием, точно это были его злейшие враги, дабы увидеть в них какие-либо недостатки. И по мере того, как он открывал черты, не соответствующие его тонкому замыслу, он принимался действовать, подобно благодетельному хирургу, без всякой жалости удаляющему опухоли... Работая таким образом, он корректировал фигуры, пока не достигнет той высшей гармонии, которая способна была выразить красоту Природы и Искусства. Чтобы дать возможность высохнуть картине, он быстро переходил к следующей, производя над ней аналогичную операцию. Выбрав надлежащий момент, он покрывал затем этот костяк, представлявший своеобразный экстракт из всего наиболее существенного, живой плотью, доводя ее посредством ряда повторных мазков до такого состояния, что ей, казалось, недоставало только дыхания. Никогда он не писал фигуры alla prima (т.е. с одного раза)... Последние мазки он наносил легкими ударами пальцев, сглаживая переходы от ярчайших бликов к полутонам и втирая один тон в другой. Иногда он тем же пальцем наносил темный штрих в какой-нибудь угол, чтобы усилить это место, иногда мазок красного, подобный капле крови, чтобы оживить поверхность холста. Именно так доводил он до полного совершенства свои фигуры. И Пальма мне говорил, что он заканчивал картины более пальцами, нежели кистью».

Таким образом, Тициан пришел к разделению рисунка и пластики при изображении фигур: отныне точность в передаче деталей и локальность цвета, долгое время характерные для произведений Тициана, сменились живописью, сотворенной только красками, нанесенными широкими мазками, которые он в завершение смешивал, растирая их пальцами, точно так, как делает скульптор, когда лепит из глины.

Эта стилистическая фаза, получившая название «магического импрессионизма», не была достойно оценена современниками, которым казалось, что обращение к такому стремительному и лаконичному стилю вызвано физическим увяданием старого художника и в особенности - утратой им остроты зрения. Чтобы убедиться в несправедливости подобного суждения, достаточно рассмотреть такое произведение, как «Положение во гроб», посланное в 1559 году Филиппу II и находящееся ныне в Прадо, - волнующий образец мастерской живописи и глубокого психологизма и первый пример патетических, пронизанных чувством отчаяния религиозных композиций, которые Тициан будет писать в последние годы жизни.

С точки зрения стиля очень близки друг другу две знаменитые «мифологические поэзии», написанные в это же время для Филиппа II (ныне в Эдинбурге): «Диана и Каллисто» и «Диана и Актеон». Снова трагический характер сюжетов (охотник Актеон случайно увидел Диану с нимфами, купающимися в источнике, за что был превращен богиней в оленя и растерзан собаками; Каллисто, нимфа - спутница богини Дианы, и давшая, как и та, обет девственности, забеременела от Юпитера и была изгнана, когда богиня раскрыла ее тайну) заставляет художника придать картинам драматизм, усиленный вибрацией насыщенных и подчеркнуто контрастных тонов.

К этой же, чрезвычайно активной фазе творчества Тициана принадлежат и другие картины на мифологические сюжеты, исполненные для Филиппа II в последующие годы: ослепительное «Похищение Европы» из Бостона, датируемое 1559-1562 годами, также пронизано беспокойством и отчаянием; «Диана и Актеон» из Лондона с драматической сценой в пейзаже, изображающей юного охотника, раздираемого сворой собак, в которой господствуют мертвенно-бледные тона, предвещающие смерть; «Персей и Андромеда» (1562-1563) из коллекции Уоллес в Лондоне с превосходным изображением страшного чудовища, появляющегося в ночи из морских глубин, из бурлящих волн, освещенных светом луны.

Рекомендуемые сайты:

• 

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание