Святой Себастьян 1574-1575
Сизиф, 1548-1549

	Святой Иоан Баптист в отшельничестве, 1541-1542
	Венера Урбино, 1538

Тициан продолжал говорить о том, как, ошеломленный этими откровениями, он жадными глазами художника ловил ее сияющий взор и был безраздельно захвачен ее обликом и потоком чувств, выражением лица и движениями, полными чудесной притягательной силы.
Понемногу раскрывалась суть всех этих интриг. Он брал с собой на приемы Сустриса, который, обладая подлинной фламандской хваткой, понимал все чужеземные языки. По воскресеньям они вдвоем являлись к мессе императора, встречались и говорили с высокопоставленными персонами его двора, принимали приглашения в богатые дома. В доме Якоба Фуггера лютеранское кредо было само собой разумеющимся и, несмотря на то, что император вновь установил власть богатых и определил народу место прислужника, все свободно, без опасения высказывали новые идеи.
Пришла весна, продолжал Тициан, и началась охота.
Фердинанд Австрийский, брат Карла V, вызвал Тициана, чтобы сообщить ему не только о своей готовности позировать, но и о том, что считал погоню за собственными портретами пустым тщеславием. Он был многословен и под конец пригласил художника принять участие в «охоте на папу», заявив, что, как истинный католик, Тициан не может отказаться, и пообещал прислать за ним карету, а на охоте предоставить самую смирную лошадь. Несколько дней спустя Тициан и Сустрис выехали ранним утром в карете по направлению к густым лесам, протянувшимся вдоль реки.
Поначалу Тициан, чья голова была занята исключительно полотнами и красками, не вдумался в смысл выражения «охота на папу», решив, что наверняка речь идет о чем-то необычном и причудливом. На опушке в кустах он увидел собачью свору, множество слуг и псарей. Фердинанд в седле с ружьем наперевес громко приветствовал его. Спущенная свора рванулась в чащу, взвыли рожки. Тициану с Сустрисом подвели коней. Процессия двигалась верхом до тех пор, пока не сообщили, что свора подняла кабана. К счастью, Тициану повезло: обнаружив «папу», собаки после долгого преследования выгнали его на Фердинанда, который одним выстрелом сразил зверя. Воздев над головой дымящееся ружье, Фердинанд кричал на весь лес, что отправил на небеса антихриста со всеми его грехами. Трофей погрузили на повозку, накрыв красной попоной, и доставили в охотничью хижину, где уже был накрыт обеденный стол. Тициан говорил, что его оскорбила грязная символика этой охоты и хулительные выражения, в которых король Фердинанд отзывался о папе и церкви, якобы погрязшей во лжи и мошенничестве.
Королева Мария явилась взглянуть на свой портрет и, узнав об «охоте», не выказала признаков возмущения. Она смотрела на полотно, как бы лаская его глазами, и, казалось, испытывала гордость оттого, что явилась причиной столь высокого вдохновения, словно разгадай за красками подлинные чувства Тициана, сумевшего прочитать на ее лице таймы, которые она никогда никому но поверяла. Заметив на мольберте портрет своего брата Фердинанда, она сказала, что император не благоволит к нему, в особенности с тех пор, как тот возобновил отношения с Кранахом. Карл V ненавидел этого художника за его «Страсти Христа и Антихриста», где художник изобразил папу наказанным за церковные обряды и повешенным вместе с кардиналами. Не будь Кранах столь известен, император не преминул бы бросить его за решетку.
Глядя на свой портрет, королева Мария попросила написать для нее что-нибудь на сюжеты древних легенд, например о Сизифе или Тантале, чтобы украсить дом в Мадриде. Тициан дал обещание.
Настало время подсчитать заработанное. Епископ Гранвелла также попросил о портрете и оказался единственным, не считая королевы Марии, кто расплатился с художником. Все остальные кивали на императора, говоря, что, дескать, приказ написать их портреты исходил от его величества и он, конечно же, не забудет воздать должное своему Апеллесу.
В мастерскую пришла попрощаться королева Мария. Она прижимала к груди миниатюрную расписанную шкатулку с именем Тициана и после прощальных слов и обещаний, уже на лестнице, передала ее художнику с просьбой не забыть о «легендах» для дворца в Мадриде.
Без свиты, в сопровождении одного лишь Адриана, император явился наконец взглянуть на портрет. Слуга, увидев изображение своего владыки верхом на боевом коне и в доспехах, пал на колени. Карл же, ошеломленный нахлынувшими чувствами, неотрывно смотрел на холст. Его глаза блестели из-под полуприкрытых век. Он молчал, улыбался и вспоминал, наверное, битву при Мюльберге, громкие команды, конский храп и сабельный визг, мертвые тела, разбросанные на поле сражения и влекомые течением Эльбы. Тициан видел, как подрагивает его выдающийся вперед подбородок, как растягиваются в улыбке губы, приоткрывая черный рот. Обретя дар речи, император сказал:
- Вот мое истинное обличье, Тициан. Вы изобразили меня таким, каким я всегда мечтал себя видеть.
Он не позволил Тициану поцеловать ему руку и даже сделал какое-то неуловимое движение, словно сам хотел обнять художника.
Остальное было известно. Спустя два дня император пообещал ему еще одну пожизненную пенсию из миланской казны и, пригласив к себе епископа Гранвеллу, распорядился, чтобы тот узнал у кардинала Алессандро Фарнезе, как обстоят дела с бенефицием в Сан Пьетро ин Колле. И Тициан отбыл в Венецию.

стр 1 » стр 2 » стр 3 »

Рекомендуемые сайты:

• 

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание