Святой Себастьян 1574-1575
Сизиф, 1548-1549

	Святой Иоан Баптист в отшельничестве, 1541-1542
	Венера Урбино, 1538

Орса имела привычку в подобные трудные минуты считать до двадцати. Так и сейчас, успокоившись, она ответила:
- Правильно, если бы он сам желал посвятить себя богу. Но он-то этого не хочет. А вы своими руками даете ему деньги на праздность и безделье.
Тициан не находил что ответить. Орса продолжала настаивать:
- Вы проявляете излишнюю мягкость. Помпонио следует воспитывать так же, как вы работаете над вашими картинами: строго и требовательно. Он жадный, никого не слушается. Чуть что, прячется за спину Орацио, у которого добрый, покладистый характер... Почему вы не возьмете Орацио себе в помощники? Мальчику по душе живопись, и он мог бы помогать вам.
- Какая помощь! - закричал Тициан, вскочив с места. - Что от него проку? Это я должен помогать ему! Я всем должен помогать! До свидания, спокойной ночи!
Он взбежал по лестнице и, заперевшись в комнате, распахнул окно. На небе сияли звезды, и свежий ветерок остужал разгоряченное лицо.

Тициан вставал затемно и спускался во двор. К нему вновь вернулось свойство жителей гор не терять понапрасну ни единого часа, когда светло, и перед началом работы внимательно изучать небосклон, чтобы знать, какая будет погода. Босой, он добирался по траве до края сада и, оглядев оттуда поля и голубоватые холмы, словно плывущие в тумане, возвращался назад. Его голова была целиком занята сюжетом «Се человек» для Де Анны. Сцена, которая напоминала ему о мучениях, пережитых при создании композиции «Введение Марии по храм», была изображена в перспективе на листе бумаги и походила на проект декораций для римского театра. В числе персонажей фигурировали друзья: Аретино, сам Де Анна со своей сверкающей лысиной, Марколини, Солимано верхом на коне рядом с Альфонсо д'Эсте, крикливый торговец рыбой с Риальто и, наконец, Лавиния. За окном постепенно светлело, словно в небе, так же как на море, совершался прилив. Тициан работал короткими, частыми штрихами, стараясь заполнить тушью все поры и шероховатости заранее промытой бумаги. Сощурив глаза, он видел перед собой на листе причудливые чередования темных и светлых пятен и распределял их в пространстве.
Из памяти не уходил разговор с Орсой накануне вечером. Он не стал отвечать на ее просьбу, чтобы случайно не вызвать ссоры, но самому себе признался: если уж и выбирать, то он, как ни странно, предпочитал Помпонио, скандального гуляку, и с улыбкой вспоминал себя в юности, столь же подвластного прихотям и мечтавшего о пылкой любви. В тихом и молчаливом Орацио не было искры божьей. Он не умел даже красиво выразить свои мысли. В лучшем случае из него мог получиться посредственный художник, который наверняка бросит тень на славное имя дома. Но когда за обедом отец увидел Помпонио, то схватил его за шевелюру с криком: «Я недоволен вами! - и переглянулся с Орсой. - Вы ведете себя не по-христиански и подаете дурной пример окружающим. Или вы сейчас же, прямо здесь исправитесь, или по возвращении в город я отдам вас на корабль капитану Амброджо Морозини!»
Угроза была явно неосуществимой, и хитрый Помпонио знал это лучше всех. Низко опустив голову, он, как заправский актер, ломал перед отцом комедию раскаяния. Тициану же этого было вполне достаточно. Он ждал от Помпонио только признания вины и с тоской желал как можно скорее вновь очутиться у своих картин.
В тот же день дон Казимиро Маренда, беседуя с Тицианом, развеял заблуждения художника относительно призвания сына. Его мнение было искренним и беспристрастным. Поначалу Тициан ничего не слушал. Дон Казимиро что-то говорил ему, а он видел перед собой только картину «Се человек» для Де Анны. Когда же до него все-таки дошел смысл сказанного, то он даже обиделся, решив, что священник нарочно заводит все эти разговоры по наущению Орсы.
Они шли по тропе, огибавшей холм, среди тяжелых спелых гроздьев винограда. Потом в мастерской Тициан долго перебирал рисунки, листал альбом с набросками. Взгляд задержался на изображении замка в Буссето, затем на наброске папы, съежившегося в своем кресле с подлокотниками. В памяти явственно прозвучал его голос, обещающий ренту.
Да, он отправится в Рим, хотя бы пришлось идти пешком, и, работая над портретом Павла III, вынудит старика написать нужную бумагу и никуда не уедет от кардинальского двора до тех пор, пока эта бумага не будет лежать у него в кармане.

стр 1 » стр 2 » стр 3 » стр 4 » стр 5 »

Рекомендуемые сайты:

• 

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание