Любовь земная и
Любовь небесная,
деталь, 1514
|
|
Адам и Ева, 1550
|
|
|
Любовь земная и
Любовь небесная,
деталь, 1514
|
|
|
|
Диана и Актеон,
1556-1559
|
Никола Поцца. "Тициан Вечеллио"
Смерть Чечилии
Франческо же, попав в привычную семейную обстановку, углубился, не теряя времени, в изучение реестров отцовского предприятия и обнаружил там великую путаницу. В том были повинны не управляющие с переписчиками, а сам Грегорио, состарившийся и уже не способный распорядиться куплей и продажей дерева или даже просто приобрести партию товаров. Франческо решил не посвящать Тициана в эти неурядицы, пока не будет найден выход из положения.
Вечером в субботу на площади в Пьеве толпился парод. В веселом гомоне людей ощущалось воскресное настроение; не смолкал звон церковных колоколов. Потом вдруг, словно по сигналу, лавки и кабаки закрылись, площадь опустела. В ночной тишине одиноко лаяла собака.
Не спалось. Во мраке леса перекликались ночные птицы, тявкали лисы, далеко по склонам разносились ночные звуки. Он лежал, не раздевшись, на постели. Начинало светать. Зацокали по камням копыта поднимавшегося к арсеналу коня, ударил колокол к утренней молитве.
Тициан вышел на балкон и, распрямив плечи, замер, вслушиваясь в пересвист дроздов позади дома; гулко прозвучали чьи-то шаги по мостовой. Гасли звезды. За зеленеющим холмом Траиего наводнением разливалась заря.
Он спустился по лестнице и направился к крепости.
По извилистой тропе он добрался до вершины холма, откуда хорошо были видны впадины между соседними холмами и сгустившийся в них туман.
Когда Тициан ехал сюда, в Пьеве, ему казалось, что придется многое объяснять семье, что после смерти жены нужно будет в некотором роде покаяться перед ее отцом, а с Грегорио поговорить по-мужски, прежде чем просить у него разрешения увезти с собой в Венецию Орсу.
Однако двух фраз, произнесенных Грегорио, оказалось достаточно, чтобы понять бессмысленность объяснений. Его даже смутили расспросы родичей о Венеции, монсиньорах и церквах, о знатных гражданах, живописи и о новом большом доме. Отведя в сторону Орсу, он сказал ей о своей просьбе, перечислил все преимущества положения, в котором она окажется в их венецианском доме, и красноречиво описал жизнь в
Пьеве, где она неминуемо закончит свои дни в тоске и одиночестве среди глупых крестьян, коротая время то с подругами, то в церкви ради спасения души.
Возвратившись в дом, он медленно поднялся по лестнице. Его внимание привлек исходивший от кухни восхитительный запах. Там варился суп из ячменя и фасоли. В памяти всплыли и другие воскресные дни. Он вздохнул и, пройдя по балкону, заглянул через окно в кухню, где языки пламени лизали прокопченные кастрюли на плите.
Отворив дверь, не поверил своим глазам. Уже давно не доводилось ему видеть такого замечательного стола: белая скатерть, фигурные тарелки, тяжелые стеклянные бокалы, медные кувшины и плетеная хлебница. Вошли Грегорио с Франческо, Катерина в белом фартуке. Когда семья собралась вокруг стола, старик пробормотал краткую молитву и перекрестился. Все остальные тоже перекрестились и сели.
Тициан неспешно зачерпывал ложкой суп, заедая его хлебом со свежим творогом. Катерина подала поджаренную на углях колбасу. Грегорио о чем-то болтал с Франческо. Тициан смеялся. Ближе к концу обеда он твердо уверился в том, что его намерения в отношении Орсы вполне осуществимы, и решил обо всем договориться со стариком после, когда женщины уйдут к вечерне.
Грегорио одобрил предложение Тициана и обещал отправить дочь в Венецию до наступления октябрьской непогоды, дав ей на то свое отцовское благословение. Прежде чем уехать, Орса должна была привести в порядок дом и передать его в ведение Катерины со всем хозяйством и домовыми книгами, будто лавочница, которая уходит от компаньонов, унося с собой лишь собственное приданое.
Пришла пора расставания с Пьеве, ее ожидала новая жизнь в далеком, незнакомом городе.
Как-то утром она развесила на веревках позади дома свою одежду, простыни с одеялами и покрывалами; все это было совершенно необходимо в ее будущем положении и потому нуждалось в тщательном осмотре. Она выбивала из вещей пыль и складывала их в стопку одну за одной, любовно расправляя складки.
Прощание с родственниками и подругами она отложила на последние дни, чтобы не давать повода к преждевременным сплетням и избежать ненужных вопросов: пусть знают только то, что она едет в Венецию воспитывать детей Тициана и Чечилии по воле провидения. Тем временем погода портилась; Тасси сообщили Ореоле время, когда почтовая упряжка будет ждать ее на городской площади.
В то утро, когда она садилась в повозку, шел дождь и дул северный ветер. Других пассажиров не было. Укутав потеплее колени, она стала слушать, как дождь барабанит по крыше, понемногу пригрелась и, убаюканная мерным покачиванием повозки, погрузилась в сладкую дрему.
стр 1 »
стр 2 »
стр 3 »
стр 4 »
|
