Любовь земная и Любовь небесная, деталь, 1514
Адам и Ева, 1550

	Любовь земная и Любовь небесная, деталь, 1514
	Диана и Актеон, 1556-1559

Франческо написал своему отцу Грегорио, чтобы тот оповестил всех родственников о смерти Чечилии, о соболезнованиях венецианских друзей и о том, что он приедет вместе с Тицианом несколько дней спустя.
Невозможно было ни до чего дотронуться в доме: все напоминало о Чечилии. Отъезд походил на бегство. Они не могли свыкнуться с мыслью о том, что их ожидает жизнь без нее, что дом придет в полное запустение.
Проехали город Тревизо, расположившийся у самой воды среди зелени. И когда после долгой тряски по дороге, обрамленной старыми дубами, вязами и липами, свернули к броду и благополучно перебрались на другой берег Пьяве, Тициана понемногу отпустили тяжелые мысли. С тех пор как он покинул Конельяно, ему больше не пришлось увидеть собственные фрески на фасаде церкви Санта Мария Нова. Хотелось взглянуть на них, как на старых друзей, а заодно и подкрепиться чем-нибудь в таверне «У коновала». Но было еще светло, лошади бежали резво, и потому возница решил ехать без остановки до самой Ченеды, где, закусив в местном трактире, путники устроились на ночлег. С рассветом выехали по направлению к Беллуно.
Мысли путались - лихорадка еще давала о себе знать. Тициан смотрел из окон повозки на широкую долину, покрытую темной зеленью, на реку Пьяве, которая пенилась среди камней и дальше разливалась в озеро; он дышал глубоко и порывисто, словно хотел изгнать из себя жар лихорадки, не оставлявшей его на протяжение многих дней.
Лошади медленно тянули вверх по дороге, но, добравшись до перевала Санта Кроче, вновь пошли рысью. Сверху разлив Пьяве походил на большое зеркало, изрезанное длинными отмелями, тянувшимися по направлению к холмам. Легкий воздух вселял бодрость.
Кроме братьев в повозке сидели двое торговцев деревом и священник, который присоединился к ним в Понте и направлялся в Перароло. Затем, в Пьяна, на свободные места уселись старик и девушка. Возница обещал успеть до наступления ночи в Беллуно и свое слово сдержал: на заходе солнца повозка остановилась у гостиницы «Оролоджо». На площади, засаженной высокими деревьями, лежали голубые тени.
На следующее утро Франческо с Тицианом сидели в повозке одни, уже без попутчиков. Священник решил задержаться в Беллуно. Братья все еще молчали, но лицо Тициана разгладилось. На небе собирались тучи.
- Знаете, Франческо, - вдруг сказал Тициан, словно внезапно обрел голос, - а ведь я устал от Венеции. Никогда до сих пор я не ощущал на себе всей ее тяжести так, как в эти дни. И если бы не общество синьоров, художников, артистов и ученых, к которым я привык, если бы не купцы, дворяне и богатейшие в Республике монастыри, которые меня знают и заказывают мне картины, я бы уехал в Рим. Аретино удерживает, уговаривает не делать этого. Рим, говорит, безраздельно принадлежит Микеланджело.
Франческо вздохнул.
- Что ж, Рим - это неплохо, - сказал он. - Вам бы пожить там несколько месяцев да заручиться благосклонностью паны.
- Черт, видно, и в самом деле придется подумать о Риме, - пробормотал Тициан. - А пока что необходимо найти в Венеции подходящий дом, достойный нашего положения... Я хочу сказать, пора уезжать из Ка'Трон... Тем более теперь, когда Чечилии больше нет. Подыщем себе новый дом с балконами, хорошим видом из окон и чтобы обязательно был сад. А то можно задохнуться от соседских каменных стен. Я уже давно мечтаю о доме, где можно будет спокойно жить в окружении прислуги и женщин, которые сумеют воспитать моих детей добрыми христианами. Как вы думаете, что если просить нашу Ореолу переселиться к нам в Венецию? Найдется ли в целом мире более надежная женщина, чем она?
Франческо взглянул на Тициана, словно увидел перед собой нового человека. Выбор Ореолы казался ему справедливой наградой для сестры, которая, казалось, была создана для того, чтобы окружать детей любовью и заботой - по крайней мере до той поры, пока боль от утери Чечилии не рассеется, уступив место в сердце Тициана иному чувству. Он надеялся, что брат, уже зрелый мужчина, найдет себе знатную даму безупречной репутации, добрую и нежную в обращении с детьми. Конечно, ради этого стоило заводить новый дом. А он, Франческо, вернется в Кадоре (правда, не хотелось пока что говорить об этом), станет вести домашние дела, торговать зерном, деревом, вместе с сильно постаревшим Грегорио возглавит работы на республиканских копях и, наконец, займется поисками подходящего мужа для сестры Катерины.
Повозка двигалась по горной дороге вдоль поросшего лесом каменистого склона; по другую сторону текла река.

Едва приехав в Пьеве, Тициан пустился бродить по тропинкам монастыря Сайт Алинио и любовался оттуда величественной панорамой холма Транего. Ему никто не был нужен. Он не хотел заниматься работой, помогать по дому, не желал разговаривать о постигшем их несчастье ни с Грегорио, ни с Орсой, ни с Катериной. Если они христиане, то должны понять, что Чечилия теперь в раю, уверовать в это.

стр 1 » стр 2 » стр 3 » стр 4 »

Рекомендуемые сайты:

• 

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание