Распятие, 1555
Взятие Христа под стражу, 1575

	Распятие, 1558
	Бичевание Христа, 1560

Вспомнилось, как шесть-семь лет тому назад этот же актер исполнял «Реплики солдата» вместе с Менато, а спустя некоторое время, при доже Гримани, показал в Крозекьери бесстыдный фарс о Бетии, распутной крестьянке. В свое время Совет Сорока по гражданским делам дал разрешение на выступление труппы. Теперь же Совет обвинял венецианскую знать в том, что она пригрела несносного комика, друга Альвизе Корнаро, и утверждал, что артист питает особую симпатию к сторонникам императора.
Обвинение носило столь явный характер мести и распространялось с такой настойчивостью, что знатная дама Вендрамин, присутствовавшая на празднестве в честь патриарха Аквилеи, решительно высказалась в поддержку Рудзанте. «Вы не должны давать его в обиду, - заявила она дожу, - и бросать на расправу вашим ужасным ищейкам. Никакой он не простолюдин. Все это лишь маска, слова. Приглядитесь получше, и вы увидите в нем редкостного поэта».
Дожу оказалось достаточно этого мнения, и он решил распорядиться, чтобы члены Совета Сорока дозволили артисту выступать со всеми «репликами», которые тот сочинял, ибо не хотел прослыть лицемерным деспотом, врагом свободы.
Остывший и удовлетворенный Гритти собирался осуществить свои намерения, когда однажды, разбирая утренние бумаги, он обнаружил доклад о результатах расследования по делу о происшествии в ломе Тревизана. В довершение всего к нему собственной персоной прибыл прокуратор Моро из Совета Сорока, желая высказать свои соображения. Слуги Тревизапа, сообщил он, настроены против французов, и потому следователям ничего не удалось добиться. Застряв на мертвой точке, они постарались навлечь на комедиантов самые серьезные подозрения; посему эту смехотворную историю («А ведь и правда, - подумал дож, - действительно смехотворную!») можно закончить очень просто: подвергнув Рудзанте и Менато публичной порке.
Дож с иронией взглянул на прокуратора. «Браво, - хотелось ему сказать. - Сегодня вы предлагаете выпороть любимца венецианской знати, а назавтра тот изобразит меня театральным пугалом». Он снизил голос чуть не до шепота, и тугой на ухо прокуратор почти ничего не расслышал.
- Я перестаю вас понимать. Вы - образованный человек и, казалось бы, должны мыслить широко и свободно. Вместо этого у вас замашки ищейки. А если мне нужен совет надежного человека, к кому прикажете обращаться? К кому, скажите мне? К канцлеру, может быть? А тот назначит какого-нибудь папского приверженца или магистрата, в голове у которого нет ничего, кроме святой Девы.
Дож прямо глядел в бесцветные глаза на лоснящемся лице прокуратора и, наверное, прочитал предостережение в выражении его землистого лица. «Ну, конечно! - с иронией подумал он. - Как я сразу не догадался, что вы - служитель божий! Нет, спасибо! Хорошую порку, говорите, чтобы признался в грехах? Каких? Неужели вы не понимаете, блаженная душа, что покуда венецианцы смеются, я могу спокойно заниматься нашими собственными распрями и дрязгами?» Он усмехнулся:
- Благодарю вас, Моро, я подумаю. По - полное молчание. Распрощавшись с прокуратором, дож вызвал канцлера Николо Аурелио и передал ему бумаги Моро со словами:
- Это дело нужно замять. Вы меня поняли? Французский посланник удовлетворен принятыми мерами. Будьте осмотрительны. Найдите способ встретиться и переговорить с актерами. Этот Рудзанте, кажется, друг Тициана? Мне сказали, что Тициан делал декорации к комедии. Так вот, этого Рудзанте придется удалить из Венеции на год-другой. Пусть поработает в Падуе, у своего друга Корнаро, или в Мантуе. Действуйте немедленно, но без шума и деликатно. В конце концов, он комедиант и должен смеяться над нами. Разве пристало нам всерьез обижаться на его насмешки?

стр 1 » стр 2 » стр 3 »

Рекомендуемые сайты:

• 

Никола Поцца. "Биографическое исследование жизни и творчества Тициана Вечелио". Содержание